Ларс Ниберг является двукратным победителем Олимпийских игр в командном зачёте – в 1996 году в Атланте и в 2000 году в Сиднее. Также в его коллекции командное золото Всемирных конных игр и Чемпионатов Европы.

Ниберг в своём интервью рассуждает о том, как конный спорт теряет базовые ценности, о серьёзных изменениях в отрасли и о том, как важно давать лошадям время.

Время и терпение

«Что касается лошадей, я определённо думаю, что торопиться не стоит. Хорошие лошади часто бывают непростыми и наоборот, поэтому нужно набраться терпения. Иногда требуется очень много времени, чтобы достичь желаемого, – говорит Ниберг. – Топовые лошади, как правило, чрезвычайно аккуратны, с ними вообще спешить нельзя». 

«Людям часто не хватает терпения, или же они недостаточно верят в лошадь, – продолжает Ниберг. – Я отношусь к старой школе. Я хорошо усвоил, что если ты веришь в лошадь, нельзя сдаваться. Особенно это касается молодых лошадей, которые ещё только растут. В возрасте пяти-шести лет они могут стать невыносимыми. И вот тут, если вы опустите руки, следующий владелец будет счастлив, потому что в какой-то момент лошадь раскроется и покажет себя во всей красе». 

«Взять, например, Ben 431 (Sylvain × Quincy Jones, на котором ездит сын Ларса Геррит Ниберг) – он начал показывать результаты только в 11 лет, – отмечает Ниберг. – Он был очень сложной лошадью, но я чувствовал, что у него большие перспективы, нужно лишь подождать. Сейчас он вошёл в тот возраст, когда ему всё по плечу. Этой лошади нужно было время. Когда я понимаю это, я могу ждать очень долго. В большинстве случаев моя интуиция меня не подводит: немного терпения (или много) – и мы уже видим лошадь, которую представляли в начале работы». 

«У меня было много таких лошадей, как он. Lucie 55 (Landadel × Gralsritter разведения Альфреда Фейссель Мессдорф), с которой я был третьим в финале Кубка мира в 2005, также довольно долго шла к вершинам спорта, – рассказывает Ниберг. – Lucie впервые вышла на международную арену, когда ей было 11 лет, но потребовалось ещё несколько лет, прежде чем она показала, на что способна на самом деле. У неё было несколько травм, из-за которых мы терпели неудачи, но в первую очередь она была лошадью, которой нужно было доверять своему всаднику. Если она хоть немного сомневалась, ничего не получалось. Потребовались годы, чтобы она мне поверила, но у меня всегда было чувство, что я добьюсь своего – и я добился, – продолжает Ниберг. – Lucie была очень талантлива, но слишком аккуратна, пуглива и немного скептична. Долгое время стоял вопрос, хватит ли ей смелости, но со временем она развила в себе эту способность». 

«К сожалению, когда она наконец добилась успеха в большом спорте, она получила травму. Вместе мы отпрыгали только один финал Кубка мира, но если бы не травма, я думаю, она стала бы настоящим чемпионом, – рассказывает Ниберг. – После завершения её спортивной карьеры у неё родились три жеребенка, также у нас есть её дочь, которая тоже может дать хорошее потомство. Она очень хорошая лошадь, но я оставил её в разведении, так как она единственная кобыла от Lucie. С её потенциалом на ней следовало бы выступать, но я надеюсь, что мы получим от неё ещё много фантастических лошадей. Ещё у нас есть два мерина от Lucie, на которых мы возлагаем большие надежды – один из них очень похож на неё, но ему тоже понадобится много времени». 

Всё дело в деньгах

«Если сравнить деньги, которые вы могли бы выиграть в моё время, с сегодняшним призовым фондом, то это сущие копейки, – улыбается Ниберг. – Около десяти лет я постоянно входил в первую десятку мирового рейтинга, и если у меня был действительно хороший год, я выигрывал от 300 000-500 000€. Сегодняшние всадники бы посмеялись – они могут заработать такие деньги за один или два успешных турнира. Но тогда было только три турнира, на которых можно было выиграть более менее приличные деньги, и это Монтеррей, Калгари и Ахен, но там нужно было соревноваться со всеми топовыми всадниками, которые также стремились туда попасть. Если ты выиграл 500 000€ за год, значит ты действительно хорош и определённо входишь в первую десятку – сегодня всё по-другому». 

«Тогда и отношение было другим, спорт определённо изменился. Кубки наций были самыми главными турнирами, а сегодня многие даже не хотят в них участвовать, поскольку всегда где-то параллельно идёт LGCT, где можно выиграть много денег.

Конечно, это хорошо и для спортсменов, и для владельцев, но, с другой стороны, это спровоцировало рост цен на лошадей», – говорит Ниберг.

«Хотя это, в свою очередь, на руку таким людям, как я, – заводчикам и тем, кто занимается подготовкой молодняка. Мы не покупаем лошадь за два миллиона, – говорит Ниберг. – У нас рождается 25-30 жеребят в год, и мы, как правило, держим их до тех пор, пока им не исполнится по крайней мере три года. Когда им исполняется три года, мы напрыгиваем их на свободе и начинаем работать под седлом, в процессе я отбираю нескольких себе. Большинство остаются у нас до пяти-шести лет или даже дольше. Мне очень нравится разведение – я живу этим».

«Я родился в не особо богатой семье, но, благодаря своему таланту и упорному труду, я проложил себе путь наверх. Сегодня это практически невозможно – семья или родственники должны поддерживать вас или вам нужно искать спонсоров как можно раньше. В прошлом пробиться наверх было реально, и тогда спонсоры приходили к вам, а владельцы отдавали в работу своих лошадей. Каковы шансы сейчас пробиться, если ты родился в неконной семье или у тебя нет денег?» – задаётся вопросом Ниберг.

Теряются базовые ценности

«Моему сыну Герриту повезло: я могу 

найти для него хороших лошадей и у меня есть кое-какие связи, чтобы он мог участвовать в хороших турнирах. Но не у всех есть связи, а сегодня вам нужны либо они, либо деньги – это позор для спорта», – считает Ниберг.

«Большинство молодых спортсменов поддерживают родители, но от этого их мотивация падает, они не так упорны, как мы были тогда, когда я начинал. Когда я рос, у нас ничего не было, и единственным способом как-нибудь раздобыть деньги было заниматься подготовкой лошадей. Мои братья и сестра поступили в университет, но я видел себя только в конном спорте. Слава Богу, что у меня всё получилось!»

«Мои дети Геррит и Макс растут в других условиях. Но для меня было важно научить их, что они должны работать, чтобы добиться того, чего они хотят, – отмечает Ниберг. – Но так делают не все. У меня был ученик, который выступал за национальную сборную на пони. Как же я был удивлён, когда обнаружил, что он даже не может надеть уздечку, потому что его мама всегда делала это за него. Как вы найдёте общий язык с лошадью, если даже не знаете, как её собрать? У молодёжи все мысли о трензелях и задних ногавках, но они не знают, что чувствует или как двигается их лошадь». 

Никто не хочет работать

«По этой же причине сейчас у нас в Германии возникает проблема с подготовкой молодых лошадей – никто не хочет этим заниматься, – говорит Ниберг. – Большинство всадников великолепно прыгают маршруты, они могут прыгать очень высоко, но посадите их на трёх-четырёхлетку, и они будут болтаться как новички». 

«Для меня самое важное в работе с молодыми лошадьми – время. Чтобы они находили свой баланс и успевали нарастить нужные мышцы», – продолжает Ниберг. – Многие, кажется, думают, что если голова внизу, значит всё в порядке. Но где находится голова, на самом деле, не так важно. Важно, чтобы лошадь переносила свой вес на задние ноги и работала через спину – голова сама найдёт своё положение, – говорит Ниберг. – Если голова опущена, но задние ноги не работают, у вас проблемы. Так вы никогда не сможете создать нужный импульс, необходимый перед прыжком. Например, большинство американцев совершенно не заботятся о голове лошадей и идут на барьер с поднятой головой, тем не менее лошади собраны и эластичны и великолепно прыгают. Слишком много всадников сосредоточены только на голове, и когда они не могут опустить голову только поводом, они надевают дополнительные верёвки или что-то ещё, чтобы заставить голову опуститься – это не делает ситуацию лучше».